Известные казанцы-справедливороссы о своей службе в горячих точках, боевом братстве и истинной цене патриотизма

Как рождается чувство Родины? Под пулями в Грозном? С ДНК отца, в 25 лет вернувшегося с фронта героем? В горах Афгана или в братстве спецназа, куда вчерашний студент пошел против желания родных? Вслед за академиком Дмитрием Лихачевым председатель объединения "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ – за правду" Сергей Миронов назвал патриотизм сверхличной целью. Историями и мыслями об этом накануне 23 Февраля поделились казанцы, которые в разное время брали в руки оружие – кто по приказу, а кто и по своей воле.

"ОТЕЦ ОЩУПАЛ И ПРЕДЛОЖИЛ ВЫПИТЬ – ХОТЕЛ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО СО МНОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ"

Максим Муковнин – руководитель общественной приемной партии "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ":

– В Казанское высшее артиллерийско-командное инженерное училище я по настоянию родителей пошел. Дисциплина, хорошее образование, правильное окружение – то, что нужно. У самого в 17 лет были другие идеи, но постепенно втянулся, служба стала даже нравиться. Так что после распределения под Питер в Каменку прибыл "дерзким лейтенантом", полным планов и теоретических знаний. В таком же радужном настроении через несколько недель поехал "позагорать на границе с Дагестаном". То, что это будут совсем не каникулы, начали подозревать, когда в Моздоке раздали оружие, на стоянке вокруг эшелона рассыпались бойцы разведроты и на марше над колонной зависли пятнистые "крокодилы" – боевые Ми-24. Вторая чеченская кампания в 1999-м велась уже по всем правилам военной науки – обучение бойцов, разведка, сопровождение, артподготовка. Я как раз был начальником разведки взвода артдивизиона, то есть координировал направление огня, помогал пехоте.

Окончательно все стало ясно, когда к строю вышел батюшка, раздал крестики и окропил святой водой всех, кто назвался некрещеным. А боевое крещение вышло – ну таким. Мы перемещались от границы довольно спокойно, нас заманивали ближе к Грозному. Как-то встали в "зеленку" у реки, окопались, на той стороне с наступлением ночи замелькали огоньки. Позже узнали – чтобы обнаружить окружение, боевики привязывали фонарики к ошейникам собак, отпускали их бегать в темноте. Кто-то не выдержал, дал очередь, и пошла цепная реакция, все беспорядочно принялись стрелять, не обращая внимания, что противник не отвечает. В такие моменты и думаешь о Боге, о матери, о том, что все могло сложиться по-другому. Но эти мысли быстро заканчиваются, потому что есть конкретные обязанности и бойцы, которые ждут команды.

В Чечне я провел безвылазно почти год. Ближе к лету, когда стало легче, к нам стали наведываться иностранные журналисты. И все сводили к теме "вы мародеры, издеваетесь над мирным населением, в зинданах держите". Но я-то знал, что, если кто будет замечен, что хоть половик с забора дернет, – командиры примерно накажут. А карцер, да, был, я туда провинившегося бойца мог отправить.

Всю Чечню исколесили, но от населения какую-то бешеную неприязнь я лично не видел, иногда даже с угощением приходили. Как-то в окрестностях Грозного стояли, местный житель подошел. Спрашиваем, что тут у них да как. Взялись, отвечает, откуда-то. "Все на черных джипах, дома себе огромные настроили, джихад объявили, свои правила ввели, по которым я не хочу жить. А как выгонишь, у них оружие, деньги". Конечно, мы там все всегда пришлые. Но, если выбирать между чужими, которые ведут себя как хозяева, и теми, с кем приходит конституционный закон и привычный порядок, пенсии начинают выплачивать, – здравый смысл у обычного мирного человека побеждает.

Война ужасна. В нашей бригаде потерь было немало, гибли офицеры, солдаты, каждого очень жаль. Но есть и то, чем война манит. На ней все людьми становятся. Нет места гнилью, предательству, обману, маскам. Все просто и четко, хоть командир, хоть рядовой. Если ты нормальный мужик со своим стержнем – все будет нормально. А если скользкий, привык по жизни ловчить, выгадывать – сразу почувствуешь себя неуютно.

Только из Чечни вышли, как велели готовиться на усиление дивизии в Таджикистане со стороны Афганистана. С таким боевым опытом нас, 23-летних комбатов, "матерыми волками" считали, "золотым запасом". Солдат своих сразу отправил на дембель, до части не доехав, у них день за три шел. А у меня 108 суток отпуска накопилось, на пару недель отпустили. Мать встретила – вся за год седая стала. Первый месяц родители вообще не знали, где я, из части сообщили: убыл в командировку, без подробностей. Не верили, что целый, с ног до головы общупали, потом отец выпить предложил. Проверял, все ли с головой в порядке, не сорвало ли "башню". У меня, к счастью, психика устойчивая, повышенной агрессии или каких-то других психотравм с войны не осталось. И все же принял решение уволиться. Судьбу 2 раза не проверяют. Казалось, что достаточно уже сделал для Родины и тех, с кем служил. Себе тоже что-то доказал – награжден медалью ордена "За заслуги перед Отечеством II степени с мечами", дивизион выводил в должности начальника штаба, да и просто честно выполнял свой долг. Никогда не жалел, что прошел через войну. Но и не уверен, что хотел бы этот путь повторить.

"ВСЕХ 707 ЧЕЛОВЕК В МОЕМ АФГАНСКОМ ПОЛКУ В ШЕРЕНГУ ПОСТРОИТЬ, КАЖДОМУ ГЕРОЯ ДАТЬ – И НЕ ОШИБЕШЬСЯ"

Виталий Талов – член координационного совета РТ по вопросам ветеранов боевых действий в Республике Афганистан, участников вооруженных конфликтов и контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона, член совета регионального отделения партии "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ", депутат Осиновского сельского поселения:

– В летное училище только на четвертый раз поступил. То от экзамена отстранили из-за драки – я чемпионом Татарии по боксу был, спуску задирам не давал. То военкомат отправил меня вместо летного в ракетное, а я хотел быть только истребителем! У меня отец летчик, прошел всю войну, более 800 боевых вылетов, трое тогда из казанского аэроклуба в Свердловскую школу пилотов поехали. Еще дважды Герой Советского Союза Николай Столяров, в честь которого улица в Казани названа, и дядя Витя, Виктор Смирнов, который потом вертолеты испытывал, Ми-4 на металлических лопастях в воздух поднимал. Про летную работу только речь в семье и была. Правда, отец мечтал, чтобы я на больших самолетах гражданской авиации летал. А я все-таки в итоге поступил в Харьковское истребительное, там нам еще и хорошее инженерное образование давали. Чтобы не просто, как шутили про пилотов, "ручка – газ – получка", а хорошо знали матчасть, ведь в истребителе ты сам себе и штурман, и радист, и стрелок.

После училища попал в Польшу, потом заменился на Дальний Восток, служил в Чехословакии, Афганистане – прямо до 5 февраля 1989-го, когда выводил полк из Кабула. С самого начала прекрасно знал, куда и зачем едем. Я всю жизнь готовился, как мог отказаться от своей работы? А мотивация была одна – присяга. Наш авиационный полк был единственным, который всю войну там провел, 15 видов авиационной техники. Я был начштаба, частенько замещал командира, поэтому боевых вылетов немного, всего 44. Моей главной задачей являлось как можно меньше потерять, и я справился – за почти полтора года 28 человек, в основном летный состав. Но ни один солдат даже не был ранен. Пожалуй, и секунды не вспомню, чтобы полк полностью сидел на земле, всегда кто-то в воздухе – обеспечивали связь по всему Афганистану, снабжение, разведку, высаживали группы, раненых вывозили. Рядом дивизия стояла под руководством генерал-майора Павла Грачева – так они шагу не ступали без наших вертолетов. Люди летали за пределами возможностей, человеческих и техники. 707 летающих было в моем полку. Честно, если всех в шеренгу построить и каждому Героя дать – не ошибешься.

"НЕ ДУМАЙ О СЕБЕ, ДУМАЙ О ТОВАРИЩАХ. А ТОВАРИЩИ ПОДУМАЮТ О ТЕБЕ"

Рушан Мингазов – президент федерации смешанного боевого единоборства ММА по РТ, президент международной бойцовской лиги Tatfight*, которая ежегодно проводит турнир "Кубок памяти" в честь бойцов, погибших при выполнении служебного долга, депутат Казанской городской Думы от партии "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ":

– В спецназ я попал по призыву в 2009 году – целенаправленно готовился, занимался тяжелой атлетикой, боксом. Когда окончил КГЭУ, не стал даже выпускного дожидаться, пошел в военкомат с просьбой направить в войска спецназначения. В нашей семье мужчины все служили, но меня родные отговаривали: ты же после вуза, зачем тебе со вчерашними школьниками солдатские щи хлебать, а вдруг дедовщина? Но меня влекла романтика настоящего мужского дела, люди в форме. Кстати, в спецназе встретился с ровесниками, выпускниками вузов. Это действительно элитные войска – строгий отбор по физическим, моральным, интеллектуальным качествам, психологи тестируют. Дедовщины в таких частях нет и быть не может. Потому что, если сегодня кто-то кого-то ущемляет, а завтра по боевой тревоге вы вместе отправитесь выполнять задачу, откуда взяться уверенности, что тебя прикроют, не выстрелят в спину? У нас девиз над казармой висел "Не думай о себе, думай о товарищах. А товарищи подумают о тебе". Там я действительно ощутил, что такое военное братство – даже если ты отстал, ослабел, тебя не бросят, подхватят и помогут.

Правильные слова, беседы замполита про Родину, патриотизм и долг – все это было. Но главное, наши наставники являлись боевыми офицерами, которые каждые полгода отправлялись в горячие точки. Это сейчас престиж военной профессии вырос, зарплаты подняли, военная ипотека. А тогда из наших командиров мало кто мог позволить себе даже "девятку", жили с семьями в общежитии. Когда ехали в командировку на Северный Кавказ, занимали, чтобы купить себе удобное обмундирование, потом из командировочных отдавали долги. Сначала удивлялся. Ладно, я срочник, а вам зачем это, когда на учениях белье от пота не просыхает, семью по полгода не видишь, в охране сутки через трое больше заработаешь? Со временем, конечно, понял, что ими движет, даже сам думал контракт подписать... Вот эти люди и стали для меня примером патриотизма. Которые служили Родине не за деньги, а за идею, и другой жизни для себя не представляли.